К каким выводам приходишь на встрече с одноклассниками

Детство, «методы съема», французские десерты – Ира Форд о том, как все может перемешаться

“Маленький северный рай, каменные цветы”, – раздается из колонок голос Елены Ваенги, и мы с одноклассниками перемигиваемся. Для нас эта песня – не про любимый Питер, где мы нашли себя, посадили деревья, платим ипотеку и растим сыновей, а про тот северный рай, откуда мы родом. И откуда родом сама Елена Ваенга.

Если посмотреть на карту России, это самый крайний Север – тот, что севернее Архангельска и даже севернее Мурманска. Крошечная точка на карте. И огромная Вселенная в наших сердцах. Где школа на горе. Где подводные лодки. Где вечная мерзлота. Карликовые березки. Где родителей нет дома круглыми сутками – папы в море, мамы – молодые специалисты – на работе. Где не было никаких бабушек, дедушек, тетушек – никого. Были только ключи на шее, пальто, перешитые из отцовских бушлатов, и детство, что бывает лишь раз.

Наверное, в этом и есть секрет нашей дружбы: мы спаялись там, на вечной мерзлоте, бутербродами с маслом, закоченевшим в авоське за окном, шарлотками (по одному на весь класс рецепту), отцовским спиртом, разведенным водой и сдобренным черничным вареньем.

Мы закончили школу двадцать лет назад. И… чем дальше в лес, тем мы ближе. У нас нет секретов. И всегда есть что обсудить. Мы всегда рядом – в интернет-чате. И в жизни тоже рядом – мы встречаемся часто. Каждый раз, когда этого хочется.

Я смотрю на нас – по нам можно писать новейшую историю. Мишка отсидел в тюрьме (по глупости). Ленка купила квартиру в центре (центрее не придумаешь) и отремонтировала ее так, как рыжей бестии из серебряного века Зинаиде Гиппиус и не снилось. Алка съездила в Америку. Ритка родила сына – ЭКО. И очень хочет второго.

Вчера мы сидели в гостях у Аньки. Анькин муж, Ростислав, тихонько наигрывал на синтезаторе мелодии, что пишет сам. Время от времени он оглядывался на нас, хохочущих, пожимал плечами: “Я не могу себе представить, чтобы я так радовался встрече с одноклассниками. Я не могу вообразить, что я бы вот ТАК разглядывал школьные альбомы”.

“А представляете, – сказала Катя, бухгалтер, – в ресторане, где я работаю, официанты по очереди берут у пианиста по несколько уроков, чтобы освоить одну-единственную мелодию. Говорят, этот навык очень помогает в постельных делах”.

Я рассмеялась. Вспомнила общагу, где каждый третий был пианист, каждый второй – гитарист, а каждый первый – художник. И вспомнила, как гитаристы страстно завидовали художникам: “Везет! Ты набросал парой штрихов портрет девушки – и она твоя! А мне еще гитару расчехлять!”, а пианисты черной завистью завидовали гитаристам: “Ты достал гитару, взял пару аккордов – и она твоя. А где он, мой рояль в кустах! Я со своими “Шербурскими зонтиками” протухну – в общаге роялей ноль, и это мне, что, вообще без секса остаться?”

За окном темнело. Такси доставило наших с Анькой дочек из театра. Девочки незаметно переместились в детскую, лишь по касательной задев столик с фруктами.

Алкоголь на столе у взрослых уступил место чаю с чабрецом. Мелодии лились бесконечно, Анькины диваны обнимали и не выпускали из своих объятий, и если бы за окном не шумел круглосуточно бодрствующий Петербург, то ощущение парижского флера было бы полным – ягодный пирог из дорогого ресторана, притихшие дети, разговоры, герои которых известны до последнего “ой-ей”, любимы до последнего “ой-ёй” и непредсказуемы, как непредсказуемо море.

“Послушайте, что я сейчас вспомнил, – сказал Ростислав. – Про вот эти вот мелодии от официантов, что действуют на неокрепшие девичьи умы. Они действуют, вот в чем все дело. Действуют”.

У Ростислава был глухой и тихий голос. Глуше и тише, чем всегда. Пальцы продолжали ласкать клавиши синтезатора. Неспешно, привычно, бесстрастно. Доминанты-субдоминанты, помноженные на напряжение в голосе, требовали разрешения. Мы замолчали. Повернулись к Ростиславу, будто под воздействием невидимого магнита.

Так вот… Я придумал сценарий. Сейчас бы я его назвал “Беспроигрышный вариант”, но тогда никакого названия у него не было.

Я приглашал девушку в ресторан, заводил ее, нас встречал владелец, мы ели, я поднимал тост, потом я играл на рояле, потом мы шли ко мне домой, я включал музыку – каждый раз одну и ту же (в ресторане я тоже играл каждый раз одну и ту же мелодию).

Дома в холодильнике в ТАКИЕ дни всегда был металлический баллон взбитых сливок. На полке в шкафу стояли хороший кофе и немецкий – помните такие? – кекс с цукатами. Мы пшикали сливками на кекс, к десерту прилагался ликер Irish Cream, пили кофе, дальше я рассказывать не буду, и так понятно.

Я снимал просторную двушку в “номенклатурном” доме, окна которой выходили на сквер и старую церковь с подворьем. Мне казалось, что девушки, оказавшиеся в моих сетях, так погружались и проникались моим сценарием, что их утренние реплики, посвященные открывающемуся из окон виду, были оттуда, из сценария: в них были совершенно одинаковые слова, произнесенные с одной и той же интонацией.

Осечек не было. Наверное, это заслуга сценария – в нем не было таких мест, где девушка могла бы сорваться с крючка. Все проходило гладко. Раз за разом. Я открывал дверь в ресторан и знал, что через 2 часа 50 минут игры я получу заветный плод. Каждая минута катилась в направлении моей постели. Я знаю, что в литературе что-то такое иногда встречается. Помните “Рубашку” Гришковца и Эрнестов? Вот! Но я не ориентировался ни на кого, я придумал сценарий сам, сам его реализовал, сам убедился, что он успешен и…

…я ездил по этому маршруту, пока не вырос из него. Пока не понял, что я делаю что-то нехорошее. Не для девушек даже нехорошее, для себя. Я манипулирую, дергаю за нитки и все больше привыкаю к тому, что это нормально.

И тогда – в один день – я все прекратил. Я еще не придумал, что будет дальше. Я просто забыл адрес того ресторана. Выбросил из холодильника баллончик со сливками. Выпил кофе и больше такой не покупал. А вот пальцы… Пальцы помнят ту мелодию».

Ростислав замолчал. За окном по-прежнему шумел город. В чашках остывал чай. Наш маленький северный рай – точкой на карте и Вселенной в сердце – саднил под ложечкой. Хотелось туда. Туда, где не было ресторанов, роялей, хорошего кофе и официантов. Где был лишь отцовский спирт, спрятанный глубоко в шкафу, за парадной формой, и черничное варенье на кухне. Там было как будто безопасно. Как будто. Потому что стоило тебе всплыть, как подводной лодке – собрать чемодан, прощально показать на местном КПП свой паспорт, сесть на поезд и через сутки с лишним выйти на Московском вокзале, тебя ждали Эрнесты. Других вариантов не было.

Ростислав молчал. И мы все – девчонки тех времен – молчали тоже. Вот теперь в наших историях была поставлена точка. Не happy end, но все же. Нет героев и нет негодяев. Нет преступления и нет наказания. Есть лишь этап, который нужно пройти. Преодолеть. Пережить. Обеим сторонам. Чтобы жить дальше – долго и счастливо. И если нам чего-то хотелось, то, пожалуй, лишь одного. Знать, что шанс сорваться с крючка есть. Есть шанс!

Не поднять трубку. Не поддаться интонациям. Пойти в ресторане в уборную, а потом сбежать через служебный вход. Сесть за рояль самой. Не пить ликер и кофе. Быть на диете и проигнорировать кекс с цукатами.

Шанс есть, нужно его только разглядеть. И рассказать о нем дочерям. Моей. И Анькиной.

Источник: creu.ru

Каждый хочет быть магнитом, притягивая к себе приятные события, но каждый уже является магнитом, притягивая к себе то, что само липнет

Большая часть населения начинает об этом задумываться, когда вляпывается, как муха в такое липучее дерьмо, что при попытке взлета отрываются крылья.

Женщины задумываются о своем «неправильном магнетизме», нарвавшись на отношения с «не тем мужчиной», к мужчинам приходят мысли: «что-то здесь не так», когда не удается заработать, и от всех больных в часы страдания уходят молитвы «Боже, чем я это заслужил».

Итак, все что-то притягивают. Далеко не всегда то, что приятно сейчас. Но если посмотреть в глубину, то притягивают либо жизнь, либо через смерть новую жизнь.То есть либо созидают своё Я прямо здесь и сейчас, либо разрушают то, что сейчас мешает новому Я.

Хотим мы или не хотим, мы служим Жизни. Возможно, даже не своей. Например, жизни червей.

Мораль очевидна: люди — притягивающие существа. И чтобы уметь притягивать не только негатив, но и то, что хочется умом им нужно знать несколько правил:

1. Мы притягиваем события не мыслями, а излучаемыми в мир эмоциональными состояниями

Например, излучая радость, мы притягиваем на нее других людей, которые бессознательно воспринимают ее, как избыток энергии. Испытывая нужду в любом проявлении (безденежье, одиночество, болезнь), мы демонстрируем окружающим намерение подпитаться их энергией, от чего они бессознательно выбирают отдалиться от дополнительной утечки энергии.

2. События в ответ на нашу эмоциональную реакцию притягиваются не сразу, а с задержкой

Между задуманным и воплощением в реальности есть срок — задержка в 40 дней. С нами случается то, что мы посеяли в себе (испытывали чувство) 40 дней назад. Поэтому часто мы не видим связь между причиной и следствием. Но связь, тем не менее, есть. Важно помнить: всё, что посеяно, всё прорастет. Отсюда следует третье правило.

3. Чтобы находиться в позитивном состоянии и излучать его наружу, необходимо перепрограммировать свое прошлое

Причем более раннее прошлое влияет на последующие события. Например, негативный опыт школьных лет уже запрограммирован эмоциями, испытанными в грудном периоде. А грудной ребенок формируется эмоциями его родителей.

Перепрограммирование прошлого меняет нейронные связи в мозге и гормональный фон человека.

Существует много практик для перепрограммирования прошлого, а одной из самых сильных я считаю технику Индивидуальной Расстановки, где отсутствует любое искажение со стороны группы или ведущего.

Цель перепрограммирования прошлого — создать устойчивое восприятие такого опыта жизни, в которой индивид чувствует себя (то есть генерирует в мир) любимым, желанным, сильным и значимым. Постоянное излучение такого самоощущения является гарантией постоянного притяжения благоприятных событий.

4. Пауза в виде ожидания между чувствованием (генерированием) и наступлением желаемого события должна отсутствовать

Ожидание — это тоже эмоциональное состояние, означающее страдание в скрытой форме. Ожидание означает, что в данный момент человек несчастлив. Он закладывает прямо сейчас семена страдания, которые прорастут через 40 дней. Поэтому говорят, что ожидание результата губит результат. В таком случае необходимо вскрыть истинную причину, скрытую в прошлом.

5. Отпускание ожиданий и наслаждение текущим моментом является главной способностью людей с Победительским сценарием жизни, где человек ставит цели, но идет к ним не для получения счастья, а из состояний счастья и МОГУщества.

Отпускание ожиданий возможно лишь при условии, что человек живет не из состояния «ХОЧУ ПОЛУЧИТЬ», а из «ХОЧУ ОТДАТЬ». Отдающему гарантированно получение.

6. Отдавание должно быть уместным

Нельзя давать то, о чем не просят и насильно. Желающий отдать сначала выясняет, в чем нуждается другой, и лишь затем помогает ему самостоятельно дойти до его целей.

Уважение к пути другого, несмотря на трудности идущего, возвращает уважение дающему.

7. Заполнив время отдачей, некогда будет ожидать и страдать. Через 40 дней, отданное начнет возвращаться и подкреплять правильно заложенный путь — Путь Победителя — магнетической личности.

Источник: creu.ru