Только разбив влюбленность можно найти любовь

Разочарование как яд в малых дозах, убивает постепенно, и всегда бывает последняя капля, которая приводит к смерти или к возрождению.

Когда иллюзия распадается нам приходится встречаться с тем что есть. Со своими настоящими партнерами, родителями, детьми, соседями, президентами. Если разочарование по настоящему глубоко и мощно наша личность обнаруживает свою полную беспомощность изменить кого бы то ни было, как бы то ни было. Все попытки насилия одной личности над другой приводят к единственному результату — смерти, потери жизненности обоих.

Как только разочарование достигает своего апогея мир, или другой человек кажутся ненавистными, а жизнь невыносимой. Хочется убить и разрушить этот мир, или умереть самому. На самом деле — это всего лишь очередная иллюзия, уловка ума, который стремится сохранить свою власть над душой. Когда-то одна из моих групп создала определение ненависти: «Ненависть — это любовь к тому чего нет». В этом определении суть человеческих страданий — невыносимое для личности несовпадение ожидаемого с действительным.

Печаль ситуации заключается в том, что как в случае с Отелло вместо одной иллюзии ум подсовывает другую. У Отелло был шанс разрыдаться на плече у Дездемоны и признаться во всех своих иллюзиях, и тогда он умер бы в ее объятиях как старая личность и родился бы как совсем другой человек. Он Дездемоны потребовалась бы смелость принять весь этот процесс, встретить своего мужа без скорлупы — более чем голым. Это невозможно сделать находясь в своей скорлупе. Ее панцирь тоже должен был бы треснуть. Ее личинка также должна была сдаться капитулировать, позволить расправить крылья Богине.

Но… В обычной жизни люди крайне редко доходят до оргазма своих отношений. Все заканчивается прелюдией. Люди сбегают упустив кульминацию им становиться страшно разрушиться, невыносимо встретиться с болью. Хотя боль — это всего лишь пробуждение сердца, если ее принять, а не бороться с ней, не пытаться запить, закурить, затрахать, заесть, затерапевтировать — сердце просыпается, скорлупа трескается космическое облегчение и исцеление наполняет тело и сознание. Не имея возможности изменить этот мир, нам не остается ничего другого, как любить его, поскольку мы рождены любить, это наша естественная способность. А вот не любить — это чудовищное насилие над собственной природой.

Мы все в детстве умели это делать. Все. Рыдать от души сотрясаясь всем телом, сбрасывая липкие оковы своих несбывшихся ожиданий, рыдать вне зависимости от пола и сословия, вероисповедания и национальности. Рыдать во имя любви и принятия. Когда наше сознание соглашается с тем, что есть так как есть, на самом деле мы облегченно вздыхаем: «Ура свобода! Если мир меня не слушается, значит и я могу не слушаться его. Я могу жить без оболочки! Так как я хочу и таким как хочу.»

Некоторые из нас еще помнят удивительное состояние облегчения, освобождения и умиротворения после настоящего рыдания. Еще помнят. Некоторые уже забыли. Если оболочка побеждает — начинается внутренний счет разочарований. Мир вокруг становиться все хуже, партнеры попадаются все не те и не такие. Характер становится сильнее. А сердце гаснет и душа засыпает. И вот уже жить с мертвым и погасшим сердцем становиться социальной нормой, красивым эталоном для подражания:

Самый простой способ сделать вашу улыбку обворожительной Похудеть при помощи корсета: миф или реальность? Средство для депиляции номер один Тональный крем с технологией умного цвета

Возвращаюсь домой. Начинаю курить.
Сигаретным стволом поджигаю любовь
Начинаю цедить южные коньяки
И палю по любви — виноградным огнем.

Замечательно поет Диана Арбенина. Называет вещи своими именам. Одна беда — любовь невозможно убить. Можно утратить саму способность любить. И тогда женщина превращается в стерву. А мужчина соответственно в стервеца или стервятника, кому как повезет. Заглянем в википедию: «Стерва (в прямом смысле, по словарю Даля) — ж. и стерво ср. труп околевшего животного, скота; падаль, мертвечина, дохлятина, упадь, дохлая, палая скотина». У мертвого не болит. Одна беда — мертвый и не живет, хотя вроде у него все есть иногда даже больше чем у живых. Только зачем ему все это?

Разочарование ведет к любви. Сильной, глубокой, большой, настоящей. Божественной. Хотя принять т а к у ю любовь может оказаться невообразимо больно и страшно. Чем глубже и мощнее разочарование — тем более сильный потенциал любви оно в себе таит. Мы созданы для любви. Единственное препятствие — одержимость иллюзиями. В этом случае разочарование — лекарство от одержимости. Синоним слову «разочарование» — ясность. Когда иллюзия распадается нам приходиться встречаться с тем что есть. А то, что есть создано Богом. Нам неведомы его планы и непостижим его потенциал, мы не знаем какими мы станем и в кого он превратит наших партнеров, если ему не мешать. Ясно одно — его возможности и дары всегда мощнее и величественней наших самых смелых иллюзий и ожиданий. Если не мешать Творцу проявлять этот потенциал — то ничто в этом мире, включая нас самих никогда не будет таким как мы хотим.

Все станет другим более совершенным и прекрасным.

Нам не дано предугадать. Мы можем лишь любить, верить и предчувствовать. Когда разочарование исчерпывается до донышка (коньяк неисчерпаем — а разочарование заканчивается) начинается предвкушение: «Что Вселенная подарит мне сегодня? Чему таинственному и сокровенному позволит проснуться во мне?»

Источник: creu.ru

Фирменная пудреница (глава девятая)

Ловля на “живца” Двое суток прошли без особых эксцессов: никто на мою драгоценную жизнь не покушался, никаких подозрительных незнакомцев поблизости не околачивалось. Правда, Виталий от меня не отходил ни на шаг, как только я оказывалась за пределами дома. Но и ему — с достаточно наметанным глазом — не к чему было прицепиться.

Вот только встречи с Асей я никак не могла добиться. Моя подруга или не подходила к телефону ( при том, что у нее аппарат с определителем номера, это большого труда не составляло), или ее супруг сухим тоном информировал меня, что “Анастасии нет дома и неизвестно, когда вернется”. Что ж, может, и не врал, хотя сам характер Асиной работы предполагал сидение за домашним компьютером.

А еще из Парижа позвонил Анри. И подтвердил свой приезд через две недели: чтобы я была готова приступить к новой работе. Морально я была почти готова: в конце концов никто не помешает мне вернуться обратно в научно-исследовательский институт, если что-то не задастся. Но. Но было в общем-то страшно бросать привычную и где-то даже любимую работу — пусть никому не нужную и низкооплачиваемую! — и очертя голову бросаться в совершенно новую для меня сферу. Частная фирма по распространению косметики и парфюмерии — не угодно ли? И вряд ли Анри обрадуется, если я начну объяснять ему про необходимость постоянно находиться в поле зрения милиции. Его заместитель — на “мушке” у неизвестных мафиози! Кому нужен такой работник? К тому же встречи с Анри могли быть и не чисто деловыми, а у меня в пудренице — микрофон. А без пудреницы ходить Володя не велел. Интересное получается кино.

Муж, проникнувшись идеей новой работы для меня, постоянно возвращался к этой теме, чем тоже сыпал соль на рану. Парфюмерия, по его представлению, занятие сугубо женское, да и не в этом дело, а в том, что это даст мне возможность посмотреть мир, пока на нас — тьфу, тьфу, тьфу! — снова не опустили какой-нибудь железный занавес. Ну и заработок, разумеется.

• Если бы я знал хоть один иностранный язык, — сокрушался супруг, — я бы любое подобное предложение принял, не задумываясь. А с моим хилым английским я никому не нужен, ни здесь, ни там. Хотя вроде бы океанология — все-таки достаточно полезная наука, в отличие от твоей арабистики. Не обижайся, конечно, но если бы ты имела возможность пожить в этих самых арабских странах, поработать в тамошних библиотеках, музеях — тогда, конечно. А так, сидеть в Москве и засыхать над научными книгами. Я хоть свет увидел в наших экспедициях, а ты в кой веки раз выбралась в Европу — и тут же вляпалась в очередное отечественное дерьмо. Повезло, ничего не скажешь!

В общем-то муж был прав, и мне тем более хотелось “выляпаться” из этой дурацкой ситуации и начать совершенно новую жизнь. Но для этого нужно было хотя бы знать, с кем или с чем имеешь дело. Виталий предложил мне на выбор несколько гипотез.

Первое: мафия. Никто ее не видел, но все знают, что она есть. Бороться с ней сугубо бессмысленно, тем не менее, все борются или по крайней мере делают вид. Дергаться тут глупо, нужно расслабиться и постараться получить удовольствие.

Второе: конкуренты Аси или, что более вероятно, ее мужа. Это уже что-то конкретно осязаемое. Нужно выяснить, за чем они охотятся и чего хотят, в частности от меня. Можно бороться и можно даже победить. если, конечно, не делать глупостей и не проявлять ненужной инициативы. Для того есть Володя Пронин, он же патрон.

Третье: недоразумение. В эту версию укладывается все, кроме нападения на машину. Но и тут может быть обыкновенный, вполне распространенный нынче бандитизм на большой дороге возле международного аэропорта. Багаж у приезжающих бывает разный.

А микрофон в пудреницу мне, значит, в Париже вмонтировали? — возмутилась я. — Это же ни в какую схему не влезает!

То-то и оно, — согласился Виталий. — Пудреница не влезает. Но это даже интересно.

Очень интересно! Вынужденное безделье начало сказываться на моих нервах: уж лучше бы опять хоть что-то произошло. Да и мужа постоянное присутствие “кузена из провинции” начинало, похоже, раздражать.

На третий день позвонил Володя и попросил Виталия на несколько часов приехать в “контору”: одно дело требовало обязательного присутствия там всех сотрудников. С меня же была взята торжественная клятва из дома не выходить и на мелкие провокации не поддаваться. В принципе, я человек слова. И, поклявшись, обещаний не нарушаю. Посему взяла одну из своих любимых книг и устроилась на тахте. По секрету скажу: читала “Анжелику”. И похождения лихой маркизы так меня увлекли, что я просто подпрыгнула, когда зазвонил телефон.

Лена? Лена, приезжай немедленно ко мне. Пожалуйста. Мне. мне страшно! Ты мне нужна.

Самый простой способ сделать вашу улыбку обворожительной Похудеть при помощи корсета: миф или реальность? Средство для депиляции номер один Тональный крем с технологией умного цвета

Кто это? — перепугалась я.

Да Ася же, Ася! Приезжай, пожалуйста, ко мне. Немедленно!

И короткие гудки в телефонной трубке.

Все клятвы, обещания и наставления Володи и Виталия, как в каких случаях надлежит поступать, тут же вылетели у меня из головы. Я схватила сумку и пулей вылетела из квартиры, соображая на ходу, как быстрее добраться до Аськи. Я-то живу в Новых Черемушках, а она — на Кутузовском проспекте. Меньше часа на дорогу никак не получалось, даже если все пересадки делать бегом. На такси денег, разумеется, не было. И тут возле меня затормозила машина. Черная такая официальная “Волга” в меру потрепанная. А из машины меня окликнул довольно-таки приятный мужской голос:

Каким образом мне пришло в голову, что это — милицейская машина, убейте, не понимаю. Но — пришло. Возможно, я просто жутко беспокоилась за Аську, и поэтому все остальное для меня не имело ровно никакого значения. И плюхнулась на переднее сидение и успела только спросить:

• У вас есть телефон или рация?

В этот момент что-то вязкое и мокрое залепило мне нижнюю часть лица. Я скомандовала себе: “Не дышать!” и тут же глубоко вдохнула омерзительный запах этой тряпки. Дальше, как говорится, тишина.

Очнулась я на диване в крохотной комнате. Из окна, к которому с трудом, на ватных ногах добралась, открывался замечательный пейзаж: поле и густой лес вдалеке. Вся эта панорама расстилалась далеко внизу: судя по всему, меня поместили этаже эдак на тридцатом. Выяснять я не стала — как уже говорила, панически боюсь высоты.

Дверь, разумеется, была заперта и выламывать ее я пока не собиралась. Помимо дивана в комнате были еще журнальный столик и пара кресел. Все — далеко не новое и не модное, хотя стены просто сияли свеженькими обоями. И вообще помещение производило впечатление новостройки. Господи, куда это меня занесло?

Постепенно я восстановила в памяти — не без труда, замечу! — минувшие события и жутко расстроилась. Во-первых, я опять повела себя, как последняя кретинка и на сей раз вляпалась во что-то куда более серьезное, чем все предыдущие приключения. А во-вторых, оставила без помощи Аську, которая теперь, наверное, не знает, что и думать. Если еще способна думать.

А если это звонила не она? — вдруг произнесла я в полный голос ошарашившую меня мысль. — А если меня просто как неполноценную выманили из квартиры?

Вот тут вы совершенно правы, Елена Сергеевна, — раздался голос от двери.

Я так и подскочила. Галлюцинации у меня начались, что ли?

Оказалось, не начались. Просто дверь бесшумно открылась и теперь на пороге стоял человек, внешность которого мне была смутно знакома. Где я могла видеть этого типа? Господи, где, где? В самолете, вот где! А потом — возле машины, когда он дрался с моим мужем. Точнее, пытался драться.

При мысли о муже у меня неприятно заныло под ложечкой. Его я боялась больше, чем всех бандитов вместе взятых. Эти, что — убьют, и ладушки. А тот будет читать нотации, зудеть, воспитывать, ехидничать — месяцами. Кошмарнее этой перспективы я себе и представить ничего не могла.

Тип между тем принял выражение ужаса на моем лице на свой счет и остался этим крайне доволен. Закрыл за собой дверь, присел в одно из кресел и закурил. Жестом пригласил и меня сделать то же самое. Как теперь принято говорить, при всем богатстве выбора другой альтернативы у меня просто не было.

Повторяю, вы абсолютно правы. Звонила вам, разумеется, не ваша приятельница, но подделка оказалась достаточно убедительной. А уж то, что вы сами, без принуждения, сели в нашу машину, — просто подарок судьбы. Вы всегда ведете себя так очаровательно раскованно? Или это еще не прошел заграничный угар?

Да, я очень непосредственна, — согласилась я. — Потом еще помню, что именно на черных “Волгах” можно было дешевле всего проехать, если уж приходилось ловить “левака”. Я ведь человек небогатый, как вам известно, так что бояться не привыкла.

Ну уж и небогатый! Информация, Елена Сергеевна — это большие деньги, если умело ею распорядиться. Вы же на своем капитале просто-напросто сидите. Или, точнее, лежите. Как собака на сене.

А без хамства нельзя? — привычно огрызнулась я. — Вы, кстати, не представились и получается, что мы знакомы как-то односторонне. Вы меня знаете — я вас нет. Более того, вы обо мне знаете что-то такое, чего я сама не знаю.

Ну-ну, не кокетничайте. Скорее, мы знаем о вас нечто такое, чего не знает никто, в том числе, ваш собственный муж. Но может узнать. А если желаете познакомиться — извольте. Зовите меня. ну, хоть Полиграфом Полиграфовичем.

Издевается, зараза такая!

Лучше уж господином Шариковым, если вам так близок этот персонаж. Товарищем называть не могу — увольте.

И не надо, и не зовите. Мне ведь все равно, как вы ко мне будете обращаться. Только расскажите мне то, о чем я вас попрошу — и разойдемся, как в море корабли. Без претензий.

Пардон, — нахально сказала я, — тут вы что-то такое лепетали насчет стоимости информации. Так что позвольте вас спросить: сколько?

Что сколько, — не понял он.

Сколько вы мне заплатите за информацию?

Мой собеседник просто расцвел от восторга.

Голубушка вы моя, да оглянитесь вокруг! Мы с вами не в вашем офисе и даже не в ресторане интимно беседуем. Какие деньги, Христос с вами! Цена вашей информации — свобода. Или. сидите тут, пока не надоест.

Искать будут, — честно предупредила я.

Не найдут, родная. Не в первый раз.

Проводят, мы же не звери. Вот только кушать не дадим, извините. Водички попьете, лишние шлаки из организма выведете. Вас устраивает?

Умру голодной смертью, — бодро отозвалась я. — Мне ведь действительно нечего вам рассказать, понимаете, какая накладка.

Кушать захотите — сразу память улучшится. Посидите, подумайте. Надумаете — попудрите носик.

При чем тут носик? — возмутилась я, надеюсь, вполне естественно. — В квартире-то вообще есть кто-нибудь? А то выломаю дверь.

Ничего, она крепкая. Постучите в случае чего. А за сим — желаю всего самого-самого.

И ушел. Не знаю, почему, но по-настоящему страшно мне не было. Хотя вообще-то я трусиха патологическая, но, если честно, побаивалась только физических пыток. Я себя знаю: при первом же прикосновении ко мне чего-нибудь раскаленного, ледяного или просто острого я продам все. Даже Родину, хотя, по-моему, это уже сделали до меня.

И как это героям детективов удается выбраться из подобных ситуаций? Можно, конечно, сплести веревку из простыней и спуститься из окна. Беда в том, что простыней мне почему-то не дали, равно как и одеяла с подушкой. Да и высоковато. Может, заманить в комнату охранника, соблазнить его, оглушить, связать и выбраться из квартиры? Чем оглушить и чем связать? Отпадает. Можно позвонить по телефону и попросить о помощи. Как, интересно, я до него доберусь? Ох, лучше бы осталась с Анри в Париже.

Я на время оставила идею о побеге и начала прикидывать, где это я нахожусь. Судя по всему, на самой окраине Москвы или где-нибудь в пригороде. Не потащили же они меня за тридевять земель в тридесятое царство? Скорее — окраина, в Подмосковье таких высоких домов пока еще не строят. Солнце клонится к лесу, значит, за спиной у меня, там, где, теоретически, находится Москва — восток. Железная дорога возле леса проходит — вон, электричка побежала. Куда же эти мерзавцы меня затащили?

По своей давней дурацкой привычке размышляла я вслух. Поэтому не очень удивилась, когда дверь снова открылась и появился давешний мой собеседник. Пудреница функционировала исправно.

Гадаете, где оказались? Могу сказать, невелика тайна. В Солнцево вы, пытливая моя. Полегчало?

Ну, это уже лишнее, — поморщился он. — Впрочем, скажу, если поделитесь своими секретами. А то я уже часа три сижу тут без толку.

Сидите с толком, — пожала я плечами. — Часа три, говорите? Ну, так недолго осталось.

Это почему? — поразился он моей беспардонной наглости.

Увидите, — сделала я загадочное лицо, хотя основания для блефа были у меня мизерные. Но на что-то я подсознательно надеялась. Не помирать же, в самом деле, голодной смертью.

Я прилегла на диван и, наверное, задремала. Очнулась от жуткого звона и грохота. В комнате было сумрачно, а за ее пределами творилось нечто невообразимое. Похоже, шел крупный мордобой с применением мебели и других подручных средств. Наконец, дверь моего узилища распахнулась и появился. Володя! Красный, встрепанный, но веселый. За ним маячили фигуры Виталия и еще кого-то.

Как ты меня нашел? — изумилась я.

По запаху, — хохотнул он. — Пошевели мозгами, дорогая, вспомни нашу последнюю встречу. Да-да, пудреница, хотя серьги, конечно, были бы удобнее.

Так вы с самого начала знали, где я?

Извини, не с самого, но догадались довольно быстро. А потом уже отправились тебя выручать. По дороге слушали твои бесподобные диалоги с этим типом — пригодится. Но фигура, похоже, не из главных — так, среднее звено. Ничего, через него и на других выйдем, не впервой.

А я, оказывается, была приманкой? Как же ты мог, Пронин?

Сама напросилась, — последовал резонный ответ. — Тебе было сказано: сиди дома. Ты не послушалась, а я же еще и виноват.

Возразить мне было нечего.

Светлана Бестужева-Лада

Источник: www.passion.ru